* * *
Ты видишь огромные волны,
Что рушат безмолвие скал,
Ты видишь огромные горы,
Что сжаты в небесных тисках.
Ты слышишь мятежные ветры,
Которых нрав резок и крут,
Которые с бешенством вепря
И тучи, и волны зло рвут.
Ты видишь кипящее солнце —
Где протуберанцы огня —
Да, это планет сердце, -
Светило пришедшего дня.
Ты видишь безмерность пространства,
Ты видишь бесчисленность звезд,
Кометы, веками что странствуют,
Отдав темноте длинный хвост.
Мы сами-то как эти кометы —
Нас времени гонит поток.
Ты видишь? Ты видишь все это?
Над всем этим высится Бог!
* * *
Мы к небу поднимаем волны,
Нам хочется бурлить, кипеть ,
Свою мы проявляем волю,
Не надо запирать нас в клеть.
А ветер — сломанные ветки,
А ветер — нетерпения знак.
О, эти ветры! Эти ветры! —
И горе, и без них никак.
В порывах столько скрыто дури,
Бахвальства, пьяной суеты...
А после ливня, после бури,
Глядите, как река блестит!
* * *
Мы обречены на заклание
И Авель, и Каин, и ты.
Мы дерзости строим здания
В плену находясь суеты.
И души наши гуляют
По зданиям и садам.
А небо нас проверяет
Неравенством.
Что будет там?
* * *
Ты дорожи и каплей дня,
Почувствуй, как все быстротечно,
Конечно, существует вечность,
Но для тебя ли, для меня?
Наполни самый малый миг
Пусть малым, только настоящим.
А тишину всегда обрящешь,
Да кто её здесь ни постиг?
ЗАБЫЛИ
Горели бревна жарко очень,
Огонь готов все сокрушить,
Нам пятерым сплавным рабочим,
Его пришлось в обед тушить.
Туда «пожарка» не подъедет,
Горят бревешки и горят.
Вот и потеют Вася с Федей
(Ну, фигурально говоря).
А леса тыщи кубометров
(Вам не резинка от трусов);
Все унесет восточным ветром
Всего за несколько часов.
Штаны и курточки дымили
(Да, вот такой аперитив);
А воду с катера мы лили
Туда, где бревен был разрыв.
Ну что сгорело, то сгорело,
Не дали большему сгореть,
И тут начальство подоспело,
Не видели какого впредь.
И сам директор комбината
(В хорошем настроении был) —
«Ну, молодцы же вы, ребята, —
Авторитетно заявил, —
Отбросив мелкие детали,
Мы вот что вам сказать хотим:
Всех премиальным завалим,
Осеребрим, озолотим!»
Прошло сто лет. А может двести
Прошелестели словно шелк.
Директор не на этом месте —
На повышение пошел.
Зачем в годах копаться дальних,
Блуждая, как средь звездных трасс.
Не видели мы премиальных,
Не знаем где они сейчас.
ВЕТЕР
Кажется, что он свободен,
Как свободны короли, —
Он летит куда угодно —
Во все стороны земли,
Поднимает тучи пыли,
И границ не признает,
Волны океана вскинет,
Ливню бешенство дает,
Иль качается на ветках
Сил не накопив пока...
Короли — что птицы в клетках,
Правда, клетка велика.
* * *
Нет равенства, и быть не может,
И пальцы Бог не уравнял.
Уравниванию не родня
Мы, если честно подытожить.
О равенстве зудит порой —
Кого обуревает зависть,
В ком — самому взмыть выше завязь,
Что б стать средь холмиков горой.
* * *
Темнота хоть режь ножом,
Лампочки не лучики,
Мне с нелегким багажом
Распрощаться лучше бы.
Холодище, а туман
Катится клубами,
Сходни — глупый меломан,
Трос скрипит зубами.
Тонко воют леера,
Борт гудит от встряски.
Ночи темная гора
Не меняет краски.
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
Поэт и еврейский язык - zaharur На вышеприведённой фотографии изображена одна из страниц записной книжки Александра Сергеевича Пушкина, взятая из книги «Рукою Пушкина. Несобранные и неопубликованные тексты». — 1935г.
В источнике есть фото и другой странички:
http://pushkin.niv.ru/pushkin/documents/yazyki-perevody/yazyki-perevody-006.htm
Изображения датированы самим Пушкиным 16 марта 1832 г.
В библиотеке Пушкина была книга по еврейскому языку: Hurwitz Hyman «The Elements of the Hebrew Language». London. 1829
Это проливает некоторый свет на то, откуда «солнце русской поэзии» стремилось, по крайней мере, по временам, почерпнуть живительную влагу для своего творчества :)
А как иначе? Выходит, и Пушкин не был бы в полной мере Пушкиным без обращения к этим истокам? Понятно также, что это никто никогда не собирался «собирать и публиковать». Ведь, во-первых, это корни творчества, а не его плоды, а, во-вторых, далеко не всем было бы приятно видеть в сердце русского поэта тяготение к чему-то еврейскому. Зачем наводить тень на ясное солнце? Уж лучше говорить о его арапских корнях. Это, по крайней мере, не стыдно и не помешает ему остаться подлинно русским светилом.
А, с другой стороны, как говорится, из песни слов не выкинешь, и всё тайное когда-либо соделывается явным… :) Конечно, это ещё ничего не доказывает, ведь скажет кто-нибудь: он и на французском писал, и что теперь? И всё же, любопытная деталь... Впрочем, абсолютно не важно, была ли в Пушкине еврейская кровь, или же нет. Гораздо важнее то, что в его записной книжке были такие страницы!
